Подводная преисподняя. Подводная преисподняя К 19 подводная лодка

Сама лодка вернулась в состав флота. Однако происшествия буквально преследовали её. К-19 пережила пожар с человеческими жертвами и столкновение с американской субмариной. Оставшееся время службы лодка ходила с невесёлым прозвищем - "Хиросима". В 1990 году её вывели из боевого состава флота, а в 2003-м - утилизировали.

Знаменитая советская подводная лодка К-19, история которой является одной из самых знаковых в отечественном флоте, известна благодаря своей несчастливой судьбе. На ней в разные годы происходило множество происшествий, отнимавших жизни моряков.

Известность К-19

Чем больше всего известна подводная лодка К-19? История этого судна современному массовому обывателю запомнилась благодаря художественному фильму 2002 года с Харрисоном Фордом в главной роли. Эта картина под одноименным названием «К-19» обошла большинство мировых кинотеатров и напомнила о том, как близок был мир к Тем не менее фильм, в силу своего формата, показал далеко не все, что происходило на судне.

К-19, история которой не поместилась бы и в несколько голливудских боевиков, началась в 1958 году. Тогда советское правительство решило, что пора создать первый на флоте атомный ракетоносец. Он смог бы стать важным аргументом в обострившемся споре с США. Большая часть службы подводной лодки пришлась как раз на время холодной войны. Из-за того, что К-19 чуть не стала причиной утечки радиации, ее неофициально называли «Хиросимой».

Проект АПЛ

Когда подводная лодка К-19 существовала еще только на бумаге, советским конструкторам стало ясно, что этот их проект станет этапом очередной гонки с США. В том же 1958 году американские власти создали секретное бюро, которое разрабатывало аналогичное судно «Джордж Вашингтон».

Советских инженеров торопили не меньше. 17 октября 1958 года начались работы по созданию первой атомной подлодки в СССР. Судостроители и конструкторы работали над проектом круглыми сутками без перерыва. Процесс был непрерывным. Работали три смены, которые выкладывались по 24 часа 7 дней в неделю. В одном таком «потоке» могло быть задействовано по три тысячи человек. Чересчур поспешный ход подготовки судна дал знать о себе очень быстро. Во время покраски трюмов на верфи произошел пожар. Погибли двое рабочих.

Неудачи при создании

Несчастливая подводная лодка К-19, история которой буквально кишит разными инцидентами, столкнулась с неприятностями снова во время первого запуска реактора. Технологическая ошибка привела к тому, что давление внутри камеры превысило нормы безопасности в два раза. Только по счастливой случайности никто не получил смертельной дозы облучения.

Кроме того, конструкторы допустили небольшой крен судна в один градус. Этот дефект привел к тому, что когда подводная лодка К-19 погрузилась в воду, она чуть не перевернулась. Ее пришлось поднимать в аварийном режиме в течение считаных секунд. Во время проведения этой операции атомный ракетоносец чуть не протаранил соседние суда, которые участвовали в испытаниях.

Политическая важность

Уже позже специалисты спорили между собой о том, стоило ли так торопиться с созданием подводной лодки. Профессиональные аргументы в данном случае оказывались на втором плане. Решающее слово было за политиками. В коммунистическом руководстве хотели как можно быстрее получить К-19, чтобы иметь аргумент в своем споре с США. Возможные эксплуатационные ошибки в Москве мало кого интересовали. Там надеялись на то, что дефекты можно будет исправить уже по ходу использования подводной лодки.

Некоторые конструкторы и военные специалисты оправдывали эту точку зрения с профессионального ракурса. Когда речь идет о судах нового поколения (каким была советская подводная лодка К-19), то невозможно на бумаге предугадать всех вероятных осложнений. Ошибки в данном случае приходится исправлять уже по факту их наличия.

Первый инцидент в море

К-19 была спущена на воду 11 октября 1959 года. За несколько месяцев до этого получила в свое распоряжение аналогичный «Джордж Вашингтон». Однако в начале эксплуатации была лучше советской. Она имела более высокий радиус поражения, на ней помещалось больше атомных ракет. Снаряды на «Джордже Вашингтоне» по своей мощности в несколько раз превышали показатели бомб, сброшенных на Хиросиму в 1945-м.

1961-го, в тот день, когда Юрий Гагарин триумфально побывал в космосе, в Баренцевом море чуть не стряслась трагедия, от которой мог пострадать весь мир. К-19 проплыла совсем рядом с субмариной «Наутилус», принадлежавшей США и проводившей разведку у советских берегов. Столкновения удалось избежать в последний момент. Однако из-за резкого маневра подводная лодка столкнулась с дном. Судно только по счастливому стечению обстоятельств не пострадало.

Поломка в реакторе

Летом того же 1961 года на К-19 случилась трагедия, о которой стало известно много лет спустя, после рассекречивания документов. Тогда подводная лодка участвовала в морских учениях в Арктике. Сломался реактор, из-за чего некоторые отсеки оказались в зоне радиации. Экипажу пришлось, не имея специальных средств и инструментов, избавляться от дефекта. Судно удалось спасти от гибели, но некоторые моряки поплатились собственными жизнями. Они попали под облучение и скончались в ужасных мучениях.

Последствия аварии при плохом стечении обстоятельств были бы ужасающими. Могло произойти заражение всего Мирового океана. А причиной тому была бы всего лишь одна подлодка К-19. История о том происшествии на учениях оказалась засекреченной. Погибшие получили государственные награды.

Возвращение подводной лодки в строй

После трагедии 1961 года в советском военном ведомстве решили потопить К-19. История подводной лодки за столь короткий срок уже была полна всевозможными несчастьями, а ее корпус был поражен радиацией. Однако в этот критический момент свое слово сказал экипаж. Моряки сами вызвались дезактивировать аварийный реактивный отсек и извлечь опасные боеголовки. Люди работали в невыносимых условиях. Многие позже скончались точно так же, как их товарищи во время инцидента в Арктике. Высшие чины смотрели на ситуацию сквозь пальцы. Военные хотели спасти стратегически важное судно любой ценой, не считаясь с жертвами.

Когда К-19, наконец, была отмыта, ее повели в родной порт. Однако по дороге вновь случилось непредвиденное. Недалеко от Северодвинска лодка оказалась на мели. На застрявшем судне закончилась энергия и сели генераторы. У экипажа было на исходе продовольствие. Флоту пришлось провести еще одну спасательную операцию. После тех события старый ракетный отсек был затоплен около Новой Земли. Подводная лодка К-19 (ее размеры, в основном) подверглась изменениям и модернизации. Только после 1961 года она смогла вести огонь из подводного положения благодаря увеличению радиуса стрельбы.

Столкновение с Gato

Некоторое время судьба подводной лодки К-19 не вызывала беспокойства. В 1967 году она была признана лучшим кораблем на службе у Командованию и морякам казалось, что несчастья, связанные с К-19, остались позади. Однако это было не так.

15 ноября 1969 года, на учебном задании в Баренцевом море, советская подводная лодка столкнулась с американской «сестрой». Gato проводила разведку около побережья СССР. Столкновение было случайным, но американцы решили, что русские намеренно пошли на таран. Тогда командир отсека с торпедами на Gato отдал приказ открыть огонь по противнику. У американцев также была ядерная боеголовка. Смертельный бой мог стать причиной Третьей мировой войны. Однако капитан всего судна не решился атаковать соседку и приказал развернуться назад. Катастрофы удалось избежать.

Пожар в 1972-м

24 февраля 1972 года экипаж судна заметил задымление в девятом отсеке. Вскоре начался пожар. Моряки из других частей судна слышали приглушенные крики и кашель. Гибель подводной лодки К-19 была близка как никогда. По правилам, моряки не могли открыть охваченный огнем отсек, чтобы избежать пожара на всем судне. Загерметизированная часть К-19 превратилась в топку, в которой выжить не представлялось возможным. Несмотря на предупредительные меры экипажа, огонь все-таки начал распространяться по всей подводной лодке.

Тогда капитан Кулибаба отдал приказ о всплытии. Это было тяжелое решение. Теперь американцы могли заметить К-19. История подводной лодки, фото, основные характеристики - все это было в Вашингтоне. Однако даже там не могли предположить, что несчастливое судно опять попадет в беду, так и не вступив в бой.

Спасение экипажа

О случившемся доложили в Москву. Через несколько часов о пожаре узнали руководители партии. Было принято решение выходить на связь с подводной лодкой только раз в день, чтобы минимизировать шанс перехвата сообщения американцами. Тогда же на выручку К-19 отправились восемь вспомогательных судов.

Ситуация осложнялась тем, что в районе, где находилась подводная лодка, бушевал шторм. Буря три недели не позволяла прибывшим кораблям помочь К-19. Спасатели пытались отбуксировать ее. Однако канаты, необходимые для этой операции, каждый раз рвались.

Тем временем экипаж под водой пытался сделать все, чтобы выжить. Другой его задачей было не допустить распространения огня до ракетного отсека. Если бы это случилось, то произошла бы детонация атомных боеголовок. На третий день в командную рубку поступил звонок с аварийного телефона в одном из закрытых отсеков. Моряки, которые были там заперты, выжили. На это никто уже не надеялся. Однако теперь было необходимо помочь изолированным людям. Они могли попросту задохнуться. Воздух пустили по трубе, которая первоначально предназначалась для аварийного откачивания воды.

Все моряки старались не тратить свою энергию попусту и не тратить драгоценный кислород. Экипаж был спасен только на 23-е сутки, когда погода, наконец, успокоилась. Погибло 2 спасателя и 28 моряков на подводной лодке. После случившегося на флоте снова разгорелись споры о том, нужно ли списывать К-19. У подводной лодки вновь нашлись могущественные защитники в верхах, которые отстояли АПЛ.

Конец службы

В последующие годы служба К-19 проходила относительно спокойно. Она была выведена из состава флота в 1990 году. В 2003-м было принято решение по утилизации несчастливой подводной лодки. Сохранили лишь рубку, которая до сих пор находится в городе Снежногорске Мурманской области.

За время службы К-19 прошла больше трехсот тысяч Судно провело несколько боевых операций и запустило в общей сложности два десятка баллистических ракет. Однако, несмотря на эти выполненные поставленные задачи, К-19 больше всего известна именно благодаря многочисленным происшествиям и инцидентам.

Атомная подводная лодка К- 19, наверное, одна из самых известных атомных подводных лодок в мире, особенно после того, как по мотивам трагедии был снят голливудский фильм "К-19. Оставляющая вдов".
Я же впервые услышал о ней значительно раньше. И хотя мне ни разу не случилось побывать внутри ее прочного корпуса, а видел я ее только с пирса, она мне не чужая.
Вся трагическая судьба первого атомного ракетоносца, ставшая неким символом тягот службы экипажей атомных подводных лодок, сделала К-19 фактом биографии целого поколения подводников. И я здесь не исключение.
В июне 1960 года, когда на ПЛ К-19 шли швартовные испытания, я только еще готовился к поступлению в училище. Однажды, на автобусной остановке, встретил капитана 1 ранга Данильченко В.У., отца моего одноклассника.
Василий Ульянович, еще весной, агитировал меня поступать в училище, и поэтому, когда мы с ним поздоровались, стал расспрашивать, подал ли я документы. Я сказал, что документы уже отнес. "Вот и правильно", - сказал Василий Ульянович. И, улыбаясь, продолжил: " У меня есть пригласительный билет на торжественное мероприятие по вручению погон, кортиков и дипломов выпускникам 1960 года, посмотри, что тебя ожидает, если осилишь учебу".
Я с радостью принял предложение.
На следующее утро, за десять минут до начала церемонии, я стоял в толпе родственников и знакомых выпускников, внимательно наблюдая за процессом приготовления. Столы, накрытые красной тканью, ожидали, когда на них разложат заветные дипломы, кортики и лейтенантские погоны. Наконец поднесли все эти регалии и разложили вдоль столов, по-видимому, в порядке вручения выпускникам. Столов было много, значит, вручать будут не по одному, а сразу нескольким дипломникам.. Все было очень торжественно, особенно, когда знаменная группа вынесла знамя училища, а прибывшие на выпуск адмиралы и капитаны первого ранга заняли места у столов для выдачи дипломов и кортиков. Наконец, четким строем прибыли выпускники и стали повзводно перед своими столами. В том строю стояли выпускники, ставшие впоследствии моими сослуживцами. В том числе будущий начальник училища с 1988 по 1994 годы, Мироненко Г.М., и будущие коллеги-преподаватели Ильин Г.Г., Кущев Ю.Д., Жаркой Э.Ф.
Сейчас я знаю, что тогда, среди этих красивых, жизнерадостных молодых людей, был человек, которому осталось жить чуть больше года. Но ни он сам, лейтенант Борис Корчилов, ни вручивший ему погоны адмирал, ни однокашники и родственники еще не знали, что 4 июля 1961 года, он командир группы БЧ-5 атомной подводной лодки К-19, возглавит группу добровольцев, направленную в реакторный отсек устранять аварию ядерного реактора.
Их десятиминутная работа в условиях запредельной радиации была первым шагом, позволившим локализовать аварию, но исключившим возможность выжить.
Я впервые услышал его фамилию и узнал об аварии, через год, от своего однокашника Сергея Цветкова. Сергей, двухметровый красавец и умница, на четвертом курсе будет выполнять почетную обязанность знаменосца. Он станет первым из нас, получившим звание мичмана, положенное ему по штату знаменосца, Цветков был моим соседом, жил на улице Фрунзе, недалеко от моего дома. Мы часто вместе добирались до нашего района, на втором номере троллейбуса, который тогда ходил от Адмиралтейского проспекта до Московского парка победы.
В конце июля 1961 года, мы, отправленные в отпуск, после окончания годичной стажировки, ехали этим маршрутом. Он рассказал, что в курилке факультета слышал информацию выпускника прошлого года о жуткой аварии на К-19. Гибель лодки удалось предотвратить, но два наших выпускника, Юрий Повстьев и Борис Корчилов, а также семь моряков срочной службы получили смертельную дозу облучения.
Было видно, что на Сергея Цветкова, это известие произвело гнетущее впечатление. Но вряд ли он предчувствовал, что его ждет похожая судьба.
В июне 1973 года Сережа Цветков погибнет на АПЛ К-56, которая столкнется в надводном положении с научно-исследовательским судном "Академик Берг".
Еще раз косвенно прикоснуться к последствиям аварии 1961 года на К-19 мне пришлось на следующий день.
Мы с мамой поехали в воскресенье Зеленогорск, навестить родственников и посетить могилу маминого брата, дяди Ильи. На кладбище мы пошли со вдовой моего дяди, и с их сыном Генкой, который был старше меня двумя годами. Он недавно закончил срочную службу солдатом, и мы, по дороге на кладбище, обменивались впечатлениями о службе. Возвращаясь с кладбища, мы встретили траурную процессию, в которой Генка заметил знакомых ему парней. Он подошел к ним поздороваться и, когда вернулся к нам, то сказал, что хоронят Борю Рыжикова, которого он хорошо знал еще со школы. Парень служил на Северном флоте и погиб на подводной лодке от удара электрическим током. У меня сразу мелькнула мысль об услышанной в субботу аварии. Но подтверждение этому пришло значительно позже, когда впервые прочитал официальную информацию об аварии. Действительно, главный старшина Борис Рыжиков погиб от чудовищного переоблучения, перенесенного им 4 июля 1961 года на ПЛ К-19.
Так что же тогда случилось, почему АПЛ К-19 моряки стали называть «Хиросимой»?
Первая отечественная атомная ракетная подводная лодка 658 проекта К-19 принимала участие в масштабных боевых учениях "Полярный круг" и находилась в Гренландском море близ острова Ян-Майен. Лодка, оснащенная тремя ракетами с надводным стартом, должна была произвести пуск ракет, имитируя потенциального противника.
Но неожиданно упала аварийная защита реактора левого борта по сигналу падения давления в первом контуре. Более того, прибор показывал, что произошел разрыв первого контура. На самом деле, произошел разрыв трубки, подходящей к прибору и прибор показывал ноль, хотя на момент сброса защиты давление в контуре охлаждения сохранялось, хотя и уменьшилось, примерно на треть. Из-за падения давления заклинило главный и вспомогательный насосы охлаждения реактора и, значит, прекратился теплосъем. Температура реактора на остаточных тепловыделениях начала сильно расти. Возрастание температуры могло привести к расплавлению активной зоны. Опасались, что расплавление урановых стержней приведет к ядерному взрыву. Сейчас уже известно, что из-за некоторых особенностей этого типа реактора, ядерного взрыва не будет, но тогда этого офицеры К-19 не знали. (Есть свидетельство адмирала Рудакова В.А., руководившего первым осмотром аварийной ПЛ, что академик Александров, инструктируя аварийную партию сказал: "Ради бога ничего не делай с первым контуром, если насосы работают, может на батарее сидят, путь работают, если стоят - пусть стоят. Я опасаюсь, что реактор может пойти мгновенно".) В 4. 30. зафиксировали рост гамма - активности. Всплыли, начали вентилировать отсеки, активность стала уменьшаться. Несколько раз, безуспешно, пытались запустить насосы первого контура. В чрезвычайно острой ситуации непрерывного роста температуры активной зоны был принято, в общем, правильное решение смонтировать нештатную систему охлаждения ядерного реактора. В спокойной обстановке, может быть, могла быть найдена лучшая схема подключения нештатной системы. Подключались не в выгородке СУЗ, откуда это, можно было сделать относительно безболезненно, а в выгородке реактора. Возглавил работу командир реакторного отсека старший лейтенант Красичков. Так как считали, что показание прибора соответствует действительности, то поступление под высоким давлением высокотемпературного и радиоактивного пара в отсек оказалось полной неожиданностью. Сразу резко возросла аэрозольная активность.
Сначала пытались провести воду для пролива реактора с помощью армированного шланга, но как, только пускали воду, его тут же срывало, как бы его не утягивали. Несколько раз пытались закрепить шланг, но неудачно, и решили варить. Сварка была проведена не то, что даже любителем, а человеком всего пару раз в жизни державшим электрод в руках. Это был молодой матрос, который пришел на лодку не задолго до того рокового похода, Семен Пеньков.
Борис Корчилов по боевой тревоге, находился в первом отсеке, как командир отсека. Он подошел к командиру и попросил подменить Красичкова, так как тот работал с 4 утра. Если бы Борис не попросился, никто бы слова не сказал, не посмотрел косо. Борис совершил этот поступок по чувству флотской взаимовыручки, и тем самым, по сути, спас жизнь Красичкова. Командир разрешил подмену. Корчилов пришел в отсек. Приборы температуры давно зашкалило, реактор раскалён сверх всякой меры. Надо было перед пуском насосов хотя бы вывести людей из реакторного отсека. Но поторопились, врубили насосы, и рабочие каналы в реакторе разрушились в момент подачи воды. Так лопается стеклянная банка от перепада температуры. Радиоактивные газы, которые образуются в процессе распада ядерного топлива - ксенон, йод, вырвались наружу, в реакторный отсек. Все подводники, кто во время пуска насосов был в отсеке, в один миг получили смертельные дозы облучения.
В этот момент на пульт поступил доклад Корчилова что наблюдается голубое пламя из под крышки реактора, что означало мощное гамма-излучение. Радиация выросла в отсеке в сотни раз. Аэрозольная активность в реакторной выгородке была так велика, что все участвующие в работе получили дозы радиации несовместимые с жизнью. Уже при выходе из отсека открылась рвота, лица, на глазах, стали распухать.
Из поврежденных твэлов, остатки ядерного топлива запредельной активности пошли по трубам. Трубопроводы превратились в опасный источник радиации. "Они светились", - вспоминал впоследствии командир ПЛ капитан 1 ранга Затеев. Получили смертельную дозу радиации, все присутствующие в реакторном отсеке: капитан 3 ранга Юрий Повстьев, лейтенант Борис Корчилов, главный старшина Борис Рыжиков, старшина 1 статьи Юрий Ордочкин, старшина 2 статьи Евгений Кашенков, матросы Семен Пеньков, Николай Савкин, Валерий Харитонов, Геннадий Старков. В очень тяжелом состоянии были еще три человека. Среди них командир БЧ-5 Анатолий Козырев. Личный состав, не занятый спасательными работами и вахтой, был выведен на верхнюю палубу. Но если не предпринять экстренных мер, то и они были обречены, так как активность на верхней палубе была около 20 рентген/час. То есть смертельную дозу все должны были получить менее, чем за сутки.
Ситуация усугублялась тем, что не задолго до аварии, при всплытии во льдах, помяли антенну и связи с берегом не было. И в психологическом смысле, обстановка была настолько не простая, что командир, впоследствии, обвинял в паникерстве своего замполита и дублера командира. Высказывалось мнение - выброситься на береговую отмель ближайшего острова и ждать помощи. Но здесь чужая территория, а ведь лодка аварийная, атомная и, на тот момент, сверхсекретная.
Есть свидетельства, что Затеев приказывал командиру БЧ-2 капитан-лейтенанту Мухину утопить имеющееся на борту стрелковое оружие, оставив пистолеты для него самого, старпома Енина, капитана 2 ранга Андреева, капитана 2 ранга Архипова. В конце концов, командир ПЛ принимает единственно правильное решение. Идти на сближение со, стоящими в завесе, другими советскими подводными лодками.
Сигнал об аварии был послан с помощью маломощной радиостанции. И, к счастью, принят дизельной подводной лодкой С-270, под командованием капитана 3 ранга. Свербилова. На свой страх и риск Жан Свербилов покидает завесу и следует на помощь терпящей бедствие подводной лодке. Потом ему поставят в вину, что он без разрешения покинул свою точку в завесе. По мере сближения лодок, уровень радиации непрерывно возрастал. Непосредственно у борта аварийной лодки дозиметрические приборы показывали от 4 до 7 рентген в час. В 14 часов 4 июля С-270 ошвартовалась к борту К-19.
Н.Затеев попросил Ж.Свербилова принять на борт 11 тяжелобольных и обеспечить радиосвязь с командным пунктом. В своих воспоминаниях Ж. Свербилов пишет: "На борт С-270 перенесли, по выдвинутым горизонтальным рулям, на носилках трех тяжелобольных - лейтенанта Бориса Корнилова, главного старшину Бориса Рыжикова и старшину 1-й статьи Юрия Ордочкина. Другие восемь человек сумели перейти самостоятельно. Едва эти 11 человек разместились в 1 -м отсеке С-270, как в нем поднялся уровень радиации до 9 рентген в час. Чтобы ее снизить, Затеев предложил всех больных раздеть, а их одежду выбросить за борт. Уровень радиации снизился до 0,5 рентген в час. Но сами ребята излучали значительно больше, особенно когда их тошнило".
Приняв на борт тяжелобольных, командир С-270 передал на командный пункт: "Стою у борта К-19. Принял на борт 11 человек тяжелобольных. Обеспечиваю К-19 радиосвязью. Жду указаний"
Ответы и из Североморска и из Москвы были обескураживающие: "Что вы делаете у борта К-19? Почему без разрешения покинули завесу? Ответите за самовольство".
Только когда по просьбе Свербилова Затеев передал шифровку о состоянии АПЛ К-19, с КП СФ последовало указание командирам С-159 и С-266, находившихся ближе других к месту этих событий: "Следуйте к аварийной АПЛ и помогите Свербилову снять людей". В качестве помощи, берег выдавал мудрые советы, например, кормить облученных свежими овощами и фруктами, поить соками. Но на борту С-270 к тому времени не оставалось даже свежего картофеля.
Последней телеграммой Свербилов запросил командный пункт учений перевести остальной личный состав на борт С-270. Ответа не было.
В 3 часа утра 5 июля в район аварии пришли С-159 и С-266. С берега, хотя и с опозданием, поступила команда всему личному составу аварийной лодки перейти на борт С-270. Прошло еще двое суток. Начался сильный шторм. С берега поступило радио, что в районе мыса Нордкап состоится встреча с двумя эсминцами, куда и следует передать больных. Но в открытом море из-за шторма, это было невозможно.
Ж.Свербилов, взяв на себя ответственность, решил перегрузку больных произвести в ближайшем фиорде, в территориальных водах Норвегии. Так и сделали. На спокойной воде, С-270 ошвартовалась к эсминцу и с нее на корабль переправили 49 человек из экипажа К-19, в том числе всех, кто не мог встать с носилок. Часть экипажа К-19, находившаяся на С-159, была пересажена на другой эсминец на корабельных шлюпках. Оба надводных корабля полным ходом взяли на курс на базу, спеша доставить людей в госпиталь.
В заключение рассказа о спасении К-19, мне хотелось бы еще процитировать фрагмент из статьи Жана Свербилова, настоящего офицера, решительного командира, показавшего себя с самой лучшей стороны.
"На фоне общей порядочности и смелости, имел место факт трусости. Коротко о сути дела. Когда мы ошвартовались к борту К-19, то первым к нам на лодку перебежал вполне здоровый человек, а уж после перенесли трех тяжелобольных. Передавая мне бланк шифрограммы для передачи на ФКП, Затеев попросил передать ему обратно бланк, как документ секретной и строгой отчетности. Ну и когда радиограмма была передана, я обратился к этому первому покинувшему лодку матросу, чтобы он передал бланк Затееву. И услышал в ответ, что он не матрос, а офицер и является представителем одного из управлений штаба флота и обратно на аварийную лодку не пойдет. Тогда я приказал ему отправляться в первый отсек, где находились уже одиннадцать тяжелобольных. Он мне ответил, что туда он тоже не пойдет и доложит командованию флота о моём самоуправстве. Его неподчинение я расценил как бунт на военном корабле, о чем сообщил ему и всем присутствующим на мостике. После чего приказал старпому вынести пистолет на мостик и расстрелять бунтаря у кормового флага. Старпом начал спускаться в центральный пост за пистолетом. Штабист понял, что с ним не шутят, и, изрыгая угрозы, пошел в первый отсек. В дальнейшем он первым перебежал на "Бывалый". Я не стану называть фамилию и имя этого человека только потому, что, как сказал мой замполит С. Сафонов, он не струсил, а просто "дал моральную утечку". И еще я не называю его фамилии потому, что за этот поход он был награжден орденом. А ордена у нас зря не раздаются. Так нас учили".
Доставленных тяжелобольных с К-19 погрузили в вертолет для отправки в Ленинград, всех 11 человек несли на носилках. Но и здесь злой рок преследовал пострадавших. Вертолет, взлетевший с матросского стадиона в Полярном, задел хвостовым винтом висевший плакате надписью "Море любит сильных" и плюхнулся на колеса. Все обошлось, но требовался ремонт вертолета. Перегрузили больных на катер, доставивший их в Североморск, а оттуда самолетом в Ленинград и Москву.
К сожалению, врачам не удалось спасти Бориса Корчилова, Юрия Ордочкина, Евгения Кашенкова, Николая Савкина, Валерия Харитонова, Семена Пенькова. Они умерли в институте биофизики в Москве. Несколькими днями позже скончались Юрий Повстьев и Борис Рыжиков. Благодаря произведенной пересадке костного мозга спасли Иван Кулакова, Анатолий Козырева.
После аварии 1961 года лодку отбуксировали - в Северодвинск, где ей заменили реакторный отсек, дезактивировали и отремонтировали. После замены навигационного и ракетного комплексов она станет уже кораблем 658М проекта.
Прошедшая модернизацию "Хиросима", несмотря на свое мрачное имя, довольно успешно выполняет учебно-боевые задачи, и ее экипаж считается одним из лучших экипажей АПЛ.
В декабре 1965 года, мы, курсанты 5 курса, окончив теоретическое обучение в училище, проходили преддипломную стажировку. Я и Игорь Морозов попали на первую советскую АПЛ К-3, известную, как "Ленинский Комсомол". А на К-19 стажировался мой однокашник Витя Волобуев. Он имел неосторожность написать письмо, что попал на "Хиросиму", которая собирается уйти в автономку. Письмо перлюстрировали и у него, после возвращения, были крупные неприятности.
После окончания училища, на первый экипаж "Хиросимы", командиром электротехнической группы был назначен мой дружок и одноклассник Володя Дорожинский. Его непосредственным начальником, командиром второго дивизиона был Борис Маркитантов, окончивший училище с Золотой медалью двумя годами раньше нас. В 1968 году Бориса Маркитантова назначили помощником флагманского инженер-механика по электрочасти и он сдал дела командира электротехнического дивизиона К-19 Володе Дорожинскому, который, таким образом, первым из нашего выпуска получил должность капитана 3 ранга.
В ноябре 1969 году, отрабатывая задачи боевой подготовки в нейтральных водах Баренцева море, в 25 милях от Териберки, К-19 столкнулась на глубине 80 метров с американской подлодкой "Gato". Наша лодка всплыла без видимых повреждений, но осмотр подводной части корпуса в доке, показал, что необходим ремонт. Нос "К-19" ниже ватерлинии был смят по самые торпедные аппараты, а вмятина представляла собой цилиндрический отпечаток корпуса " Gato ". Удар пришелся по американской лодке почти под прямым углом, в районе реакторного отсека. Как следует из американской печати, нашу лодку наблюдали в перископ, и чуть было не атаковали торпедой с атомным зарядом, но командир "Gato" отменил решение своего командира минно-торпедной боевой части на применение оружия.
А в конце февраля 1972 года с К-19 случилась новая беда.
Я в это время служил в Западной Лице, на опытовой АПЛ 705 проекта К-64. Это была первая подводная лодка третьего поколения, с большим числом новаций. Но после сдачи курсовой задачи №1, на К-64 вскрылись серьезные проблемы с течью парогенераторов. Из-за неподготовленности береговых технических средств, обеспечивающих АПЛ при стоянке у пирса, приходилось нести круглосуточную вахту на пультах ГЭУ. И домой выбирались мы не часто. Но, однажды, мой друг Саша Игнатов, который служил в Лице на зарядовой станции, застав меня дома, сообщил, что К-19 терпит крупную аварию в Атлантике, а командир второго дивизиона погиб. Мы знали, что на первом экипаже К-19 командиром электротехнического дивизиона был Володя Дорожинский, а на втором экипаже другой наш одноклассник - Толя Вишняков. Кто из них пошел в автономку, мы не знали, но в любом случае, получалось, что погиб кто-то из них. Как потом оказалось, на этот раз на "Хиросиме" был 345 экипаж под командованием Кулибабы, а погибший командир второго дивизиона - капитан 3 ранга Цыганков, выпускник Севастополького военно-морского инженерного училища.
Но в этом походе оказались наши однокашники с первого факультета капитан-лейтенанты Поляков, Милованов, Давыдов. К счастью, все они остались живы, но перенесли столько, что хватит воспоминаний на всю жизнь
Вот как развивались события этого трагического похода.
24 февраля 19 72 года, АПЛ К-19 возвращалась в базу после окончания боевого патрулирования в центре Атлантики. До окончания 45-дневного боевого похода оставалось 10 суток. В 10. 27 утра, в девятом отсеке возник сильный пожар. Причина аварии - повреждение трубопровода гидравлики, работающего под давлением 80 кг/кв.см. В 9-м отсеке трубопровод гидравлики проходил в центре 120 кабельных электрических трасс. Видимо, при сварке, в процессе ремонта ПЛ, на трубопровод гидравлики попала капля металла, ослабившая стенку трубы. Трубопровод стал слегка подтекать, но отключить его не было возможности, так как он обеспечивал работу горизонтальных рулей. На поврежденный трубопровод наложили бугель, рассчитывая, что дойти смогут без серьезного ремонта. Вахтенный должен был периодически наблюдать за его состоянием.
Начало развития аварии пришлось на время, когда вахтенный матрос покинул отсечный трюм. То ли бугель перестал держать, или в ослабленном месте трубопровода появился новый свищ, но масляные пары гидравлики, как из пульверизатора, окутали всю систему кабельных трасс и попали на фильтр очистки воздуха в отсеке, в котором рабочая температура катализатора химической реакции зависит от содержания в воздухе примесей. Температура в фильтре стала расти, пары масла вспыхнули. Форс огня, подпитываемый давлением масла начал выжигать фторопластовую прокладку на трубопроводе высокого давления. Повалил дым. Пожар еще можно было потушить, пустив из ВПЛ пенную струю, но вахтенного на месте не оказалось. Когда же он почувствовал неладное, то доложил вахтенному офицеру в центральный пост о запахе дыма. Так как, такого рода доклады объясняются, как правило, банальными причинами, то вахтенный офицер посоветовал разбудить старшину отсека Васильеве, и выяснить, откуда дымит и что.
Другой матрос увидел яркую вспышку в трюме, и ошибочно решив, что горит ГРЩ-3, доложил об этом в центральный пост. Сыграли аварийную тревогу.
Из-за промедления с объявлением аварийной тревоги и ошибочного доклада о возгорании щита ГРЩ-3 пожар быстро потушить не удалось. Старшина отсека Васильев кинулся в трюм, включился в дыхательный аппарат ИП-46, размотав катушку со шлангом, открыл клапан системы пожаротушения. Однако, было уже поздно. Пожар разрастался, подпитываемый сжатым воздухом, рвущимся через выгоревшую прокладку трубопровода воздуха высокого давления. Отсек быстро заполнялся продуктами горения.
Как положено по сигналу аварийной тревоги, переборки между отсеками уже были герметизированы, чтобы исключить возможность распространения огня от очага пожара. В центральный пост прибывают командир корабля В. Кулибаба, и инженер-механик Р. Миняев. Поступает команда на всплытие лодки в надводное положение, море 6-9 баллов, ветер 40 м/сек. Из центрального поста перекрыли ВВД в корму корабля. Кулибаба приказал всему личному составу, не занятому на боевых постах, покинуть кормовые отсеки. Это спасло жизнь многим, большая часть подводников из горящего девятого отсека, успели эвакуироваться в восьмой отсек. Но, когда пропускали людей, в отсек вместе с личным составом ворвались клубы дыма. Только закрыли переборочную дверь, как в девятом, из-за сильного огня, произошел разрыв трубопровода ВВД и из кормовой группы баллонов ВВД стал интенсивно поступать воздух. В девятом отсеке резко возросло давление. Пожар перешел в фазу объемного. Все моряки, остававшиеся в отсеке погибли. Главного старшину Александра Васильева найдут в трюме, обгоревшим, со шлангом системы пожаротушения в руках. Он выполнил свой долг до конца. Из-за повышения давления в аварийном отсеке, через переборочные сальники и вентиляцию, повалил дым в десятый и восьмой отсеки. Сработала аварийная защита реакторов
Командир второго дивизиона Лев Цыганков, всех прибывших из девятого отсека направил в седьмой (турбинный), а с собой оставил лишь старшину восьмого отсека мичмана Николаенко и электриков, обеспечивая необходимые переключения на электрощитах. Свой дыхательный аппарат он отдал старшине Горохову, убывшему в седьмой на свой боевой пост, и при нарастании загазованности отсека, пошел в выгородку пульта управления реакторами. Выгородка должна представлять собой герметичное помещение, но в условиях большого избыточного давления в аварийном отсеке, продукты горения проникали и туда. Лева Цыганков, не имея дыхательного аппарата, закрылся мокрой тряпкой, но концентрация угарного газа в воздухе не оставила ему шансов. Оператора пульта старшего лейтенанта Сергея Ярчука найдут мертвым, за пультом, не успевшим включиться в изолирующий противогаз.
В это время угарный газ стал проникать и в седьмой отсек. Старшим в отсеке был старший лейтенант Хрычиков. Казимир Марач, регулирующий обороты турбины, чтобы протереть стекла маски на несколько секунд выключился из дыхательного аппарата. Одного- двух вздохов было достаточно, чтобы он потерял сознание и погиб. Включившись в аппараты, оставались на своих боевых постах старшина Горохов и матрос Заковинько. Аварийная партия, посланная из центрального поста на разведку застала их потерявшими сознание. Горохова и Заковинько успели спасти. Хрычикова и Марыча вынесут из отсека уже мертвыми.
Лейтенанта Хрычикова, управленца, и главного старшину Казимира Марыча потом похоронили - в центре Атлантики. А на поверхности бушевал шторм. Вскоре над кораблем начали летать разведывательные самолеты "Орион". А первое судно - сухогруз "Ангаре-с" - подошел лишь через двое суток. Потом подошел большой противолодочный корабль "Вице-адмирал Дрозд", имеющий на борту вертолет. Шторм к тому времени разошелся так, что мачты корабля порой скрывались за гребнями волн. Вертолетчики эвакуировали с К-19 около сорока человек. Остальных передали на спасательный буксир СБ-38. Из-за шторма буксир пришвартоваться к лодке не мог, поэтому эвакуация проводилась "мокрым способом". Моряки привязывали карабин пояса к тросу, протянутому между лодкой и спасателем, и прыгали в воду. С буксира выбирали линь, и поднимали людей на борт. Авария на борту К-19 стоила жизни тридцати морякам
А в десятом, отсеке все еще оставались отрезанными 12 человек во главе с принявшим на себя обязанности командира отсека капитан-лейтенантом Борисом Поляковым. Изолированные от внешнего мира группой выгоревших отсеков, заполненных ядовитыми продуктами горения, они продолжали фактически голыми руками бороться за свои жизни.
Сразу после разрыва трубопровода ВВД в девятом отсеке из вентиляционной магистрали пошел черный ядовитый дым. Обжали клинкеты герметизации вентиляционной магистрали. Первая из верных смертей, отравление угарным газом, отступила. Но уже к вечеру дышать было нечем, так как регенерационной установки с патронами В-64 в отсеке не было. Полякову пришла в голову мысль, стравить из патрубков дифферентной цистерны скопившейся там воздух, а если удастся связаться с ГКП, то попросить поддуть воздух в дифферентную магистраль и организовать хотя бы слабый воздушный проток. Штатная система внутрикорабельной связи не работала. Но, к счастью, резервный слаботочный телефон, питающийся от ручного магнето, оказался исправным. Удалось установить связь с первым отсеком, и воздух пошел.
Но оставалась хоть и менее срочная, но такая же жизненно необходимая проблема пресной воды. И уже к концу дня жажда мучила всех, несмотря на холод внутри отсека. Воздух внутри отсека быстро остыл до температуры около 5 градусов. А на всех подводниках только легкое синее рабочее платье. Попытки собирать ветошью образовывающийся на подволоке конденсат оказались не реализуемыми. После долгих раздумий решили, что в расходной цистерне, ниже фланца сливного трубопровода, должен остаться запас воды. Разбили водомерное стекло и начали отсасывать воду через трубку. С едой тоже возникли проблемы, но не смертельные. В провизионках оказался небольшой запас макарон, немного консервированного хлеба, соли и небольшое количество томатной пасты и овощных консервов. Все разделили на микродозы и использовали только в организованном порядке. Через пару дней погасли последние аварийные фонари. Люди оказались в кромешной темноте и холоде, дыша воздухом насыщенным углекислым газом и парами масла, да еще, в первые дни, в условиях сильнейшего шторма.
Через несколько лет после этой аварии я встретил Бориса Полякова на Невском проспекте. Поздоровались. Я поздравил его с орденом, который ему вручили после этих событий, и спросил, как удалось поддерживать порядок в условиях стрессовой ситуации. Он ответил: "Брал на себя ответственность, при решении насущных вопросов. Ни у кого не возникало сомнения, что я здесь командую, хотя формально командиром отсека не был. Организовал нечто вроде распорядка дня. Даже вспоминали уставы и разучивали строевые песни".
К 18 марта концентрация угарного газа в девятом отсеке - последней преграде к освобождению моряков - составляла 3мг/л, и было принято решение начать операцию по эвакуации десятого отсека. К этому времени лодка уже буксировалась на базу флота. Спасательный отряд приступил к операции по деблокированию узников 10-го отсека.
Вперед была послана спасательная группа в аппаратах индивидуального дыхания, имеющая по противогазу для каждого из 12-ти пленников. Долго не могли открыть входной люк между девятым и десятым отсеками. Только после того, как поддули 10 отсек через трубопровод, по которому им подавался воздух, в отсеке создалось избыточное давление, и люк открылся. По рекомендации врачей пленникам завязывают глаза, за много дней отвыкшие от света. Пробираться по горевшим отсекам, Борис Поляков еще раз убедился, насколько он был прав, воспрепятствовав отчаянной попытке вырваться из десятого отсека на пятый день. Из-за завалов обгоревшего оборудования, по девятому отсеку пришлось передвигаться ползком. Через несколько минут все "сидельцы" оказались в надстройке, а чуть позже вертолетами доставлены в медчасть на надводный корабль.
А "Хиросиму" на буксире все же доставили в Кольский залив и поставили на отстой в бухте Окольной. Выгружать трупы из прочного корпуса довелось аварийной группе под руководством Бориса Маркитантова, на тот момент флагманского специалиста. Чтобы начать работы по выгрузке погибших, надо было обеспечить установку временного освещения. На эту работу вызвался старшина команды электриков с первого экипажа К-19 Сергей Васильев. А пока группа разведки перемещалась, почти на ощупь, при слабом свете аварийных фонарей. Переборочная дверь между 7 и 8 отсеками была открыта, по-видимому, спасателями, выводившими группу Полякова. В выгородке ГЭУ, у двери в 8 отсек Борис Маркитантов обнаружил тело Левы Цыганкова. В девятом отсеке картина была самая жуткая: прогоревшие насквозь листы металла, расплавленные трубы, искореженное оборудование среди которого лежали обугленные человеческие тела. И, как подтверждение избирательного действия бушевавших здесь огненных смерчей, не обгоревший вахтенный журнал, лежащий на деревянной стойке дежурного. Предстояла тяжелейшая работа по эвакуации разлагающихся тел погибших через груды обожженной и искореженной техники. Тела грузили в черные пластиковые мешки и на руках подносили под лодочный люк. Оттуда береговым краном мешки должны были подаваться на пирс. Рассказывает Борис Маркитантов: "Мешки не пролезали в люк, так как трупы погибших закоченели. Тогда было приказано резать сухожилия и группировать останки так, чтобы мешки проходили через створ люка. От этой работы можно было сойти с ума".
В последствии, мы с Маркитантовым много лет служили вместе в училище, сидя в одном кабинете, обсуждали разные темы, но Борис ни разу не захотел вспомнить об этой его печальной миссии. И только после моих многочисленных просьб, через много лет, мне удалось услышать его рассказ.
Десять лет назад, в день шестидесятилетия Бориса Маркитантова, замечательного моряка с "Хиросимы", мной были написаны такие стихи, которыми я хочу закончить свое повествование.

Академику Российской академии естественных наук заслуженному деятелю науки и техники, профессору Маркитантову Борису Степановичу

Военных фамилий не мало входу
Стрелецкий, Старшинов, Сержантов
На флоте Российском у всех на виду
Профессор Борис Маркитантов

"Военною косточкой" был он всегда
Сорок лет пролетело, как знаю.
Пока же не кончились наши года
Про него я стихи сочиняю

Когда-то давно, в 50 -х годах
Он был образцовым питоном, (питон- самоназвание нахимовцев)
Учиться на совесть, а не за страх
Считалось хорошим тоном

Не просто курсант, а и стипендиат
Борис был и в нашей Дзержинке.
Не только в науках, и в дружбе талант,
Весь, как с образцовой картинки

Служба морская - ему магистраль,
Вот выпуска срок настает,
И получив золотую медаль,
Он едет на Северный флот.

И как инженер, и как офицер
Намерен он там состояться.
И подавая достойный пример,
Идёт он на К-19

Служба на лодке - совсем не забава
Кто видел все это без грима,
Тот знает, какая печальная слава
за той, что зовут "Хиросима"

Но время на смерть наложило табу,
Везенье замолвило слово.
А если б не так, разделить мог судьбу
Корчилова и Циганкова

Традиции службы и флота любя,
Без пафоса лишних слов,
Я знаю, что вел бы Боря себя
Так же, как Боб Поляков.

К Борису судьба благосклонней была,
взбрыкнула с улыбкой и смехом.
Дружку моему, сдав комдива дела,
Пошел Боря в штаб помфлагмехом.

И там, как везде, все умел он и мог,
Все знал и всегда успевал.
И вот вам вполне очевидный итог
На КЭЭ в Дзержинку попал.

Темпланы и НОК, ролевая игра,
Парткомовская волокита...
А там кандидатскую делать пора,
А вот вам уже и защита.

Все больше науки, все выше полет,
Все строже, медальней фигура.
И важным этапом приходит черед:
Окончена докторантура.

НИИ и флота, сверхсерьезные НИР,
Труды, распечатки, расчеты,
Научный модерн, и научный ампир,
И толстых томов переплеты.

И в чистом итоге, законном вполне,
Признанье трудов и талантов,
Отличный ученый, известный стране
Профессор Борис Маркитантов.

Я всех его званий пока не скажу,
не лезут размерами в стих,
Но, зная Бориса, я, верно сужу,
Достоин, конечно, он их.

А годы бегут, и в твои шестьдесят
Хочу я тебе пожелать
Здоровья, успехов, счастливых пенат,
И дальше и выше дерзать.

Примечание: Здесь на прозе.ру есть рассказ, который я рекомендую прочитать тем, кого заинтересовал мой текст. Называется он Матросы с К-19

Глоссарий терминов и аббревиатур:
Аварийная защита реактора- устройство, обеспечивающее падение стержней, поглощающих нейтроны и тем самым прекращающее реакцию деления ядерного горючего.
Автономка – длительное несение службы подводной лодкой вдали от базы
АПЛ- атомная подводная лодка
БЧ-5 – боевая часть пять, электромеханическая служба корабля
ВВД – воздух высокого давления
ВПЛ - стационарная система пенного пожаротушения
Выгородка – отдельное помещение
ГКП – главный командный пункт
ГЭУ – главная энергетическая установка
Завеса- расположение подводных лодок, совместно выполняющих боевую задачу
КП СФ - командный пункт Северного флота
ПЛ –подводная лодка
Реакторный отсек – помещение на ПЛ, где размещен ядерный реактор
СУЗ – система управления и защиты
твэл – тепловыделяющий элемент, содержащий ядерное топливо.
ФКП – флотский командный пункт
Швартовные испытания – заводская проверка работоспособности техники, при работе у пирса.

Наверное, мы бы еще долго не узнали о том, что в июле 1961 года экипаж советской атомной ракетной субмарины К-19 предотвратил ядерную катастрофу, которая могла стереть с лица земли пол-Европы, если бы не американцы. Они поставили про эту подлодку художественный фильм с красноречивым названием «Оставляющая вдов». Пришлось и нам волей-неволей вспоминать о том, что было и как. А заодно и наградить спустя 37 лет тех, кто еще жив.

Начиналось же все так... Моряки говорят, что корабли бывают везучие и невезучие. Первой ракетной атомной подводной лодке СССР под номером «К-19», похоже, на роду было написано стать своего рода рекордной, пережить все мыслимые и немыслимые несчастья. Их предвестником, кстати, послужил символический эпизод, произошедший уже при спуске АПЛ со стапелей: бутылка шампанского не разбилась о форштевень лодки.

И дальше пошло-поехало. При спуске подлодка сразу же... затонула. Присутствующие на берегу стали хвататься за сердце, лезть в карман за валидолом. Под воду срочно послали водолазов. Те установили, что субмарина приклеилась днищем к спусковым тележкам, ложе которых забыли соответствующим образом смазать.

Лодка наконец всплыла. Но это было лишь началом ее злоключений. Уже при первом пуске реактора произошла авария. В результате откровенного головотяпства забыли подключить приборы, показывающие давление в первом контуре реактора, и дали в трубопровод давление, вдвое превышающее норму. Аварию скрыли, трубы подлатали...

Вышли на ходовые испытания, во время которых лодка едва не воткнулась в грунт на скорости в 20 узлов из-за неверной установки рулей глубины. Субмарину спас матрос Станислав Курицын, вовремя давший задний ход.

Но и на том приключения не кончились. В ноябре 1960 года на лодке с интервалом в неделю погибли два матроса. Одному придавило голову крышкой ракетной шахты, другого затянуло при проворачивании главного вала.

Тем не менее лодку все же включили в состав ВМФ СССР и отправили на учение в Северную Атлантику.

И вот 4 июля 1961 года в первом контуре снова открылась течь. Из-за резкого падения давления воды реактор пошел вразнос. Аварийная система из-за заводского брака тоже не сработала. В итоге, чтобы охладить реактор, грозивший взорваться, морякам пришлось срочно монтировать систему для подачи холодной воды.

Эта работа потребовала длительного нахождения подводников в зоне воздействия радиации. Они с поставленной задачей справились, но сильно облучились. Уже из отсека они выходили с желтой пеной на губах. Восемь человек умерли через неделю...

Командир Николай Затеев принял решение всплыть и подать сигнал бедствия.

На помощь АПЛ первой пришла дизель-электрическая подлодка С-270 под командованием Ж. Свербилова. Его лодка должна была в составе «завесы» — группы других дизельных лодок — осуществлять поиск и слежение за американскими авианосцами. Когда С-270 подошла к аварийной АПЛ на расстояние 1 кабельтова, ее дозиметрист зафиксировал излучение 0,4—0,5 р/час. При швартовке лодок уровень радиации уже превышал все допустимые нормы.

Темнее не менее экипаж С-270 принял на борт 11 облученных моряков. Между прочим, в этот момент с флагманского командного пункта запросили командира С-270: «Что вы делаете у борта К-19? Почему без разрешения покинули "завесу"? Ответите за самовольство!»

Пришлось Затееву отправлять шифровку главкому о состоянии своей лодки и экипажа. И только тогда было приказано еще двум дизельным подлодкам идти на помощь атомоходу.

Моряки с К-19, пересаживаясь на другие лодки, раздевались догола — вся одежда «фонила». Деньги, партийные и комсомольские билеты закладывали в герметичный контейнер. Всего перевезли 68 человек и мешки с секретами.

Саму С-270 начали дезактивировать еще на подходе к Полярному. Когда с лодки стали выгружать мешки с секретной документацией, они «фонили» так, что их решили сжечь. А когда командир с замполитом принесли в политотдел партийные и комсомольские билеты экипажа К-19, начальник политотдела с ужасом уставился на них, а потом вызвал молоденькую вольнонаемную секретаршу и приказал запереть их в сейф. Сам он прикоснуться к документам просто побоялся.

Тем временем к месту аварии была послана правительственная комиссия. Она должна была решить, что делать с лодкой: буксировать или затапливать? На лодку пошли 12 человек. По их рассказам было видно, что сборы экипажа проходили поспешно, но без паники. Уровень радиации был очень высоким и рос по мере приближения к реакторному отсеку. Войти в 7-й отсек было невозможно, дозиметрист предупредил, что в этом случае радиоактивных ожогов не избежать. Стало ясно, что люди на лодке находиться не могут, но, поскольку реактор уже не грозил взрывом, решили лодку не затапливать, а отбуксировать в док для ремонта.

На К-19 произвели восстановительный ремонт, но флотские острословы уже успели прозвать ее «Хиросимой». И все-таки на подлодку прислали новый экипаж. Он и лодка продолжали служить. Продолжилась и цепь злоключений.

В 1969 году именно «Хиросима» столкнулась в Баренцевом море с американской субмариной «Гетоу», выполнявшей задание ЦРУ. Командиру АПЛ Л. Буркхарду было приказано приблизиться к нашему берегу на 4 мили, произвести радиоперехваты и следить за советскими субмаринами. В случае преследования командиру лодки-нарушительницы разрешили применить боевое оружие.

На эту-то субмарину и напоролась наша «Хиросима», 15 ноября 1969 года выполнявшая свое задание на учебном полигоне. Как обе подлодки ухитрились не заметить друг друга, и по сей день остается загадкой. Но в 7 часов 13 минут «Хиросима» ударила «Гетоу» в районе реакторного отсека. Командир принял решение всплыть, чтобы понять, в чем дело. И оказался идеальной мишенью для американской субмарины, тем более что его собственные торпедные аппараты оказались повреждены в результате столкновения.

Говорят, что командир минно-торпедной боевой части «Гетоу» даже отдал приказ подготовить к стрельбе три ракеты и ракетоторпеду «Саброк» с ядерным зарядом. Но, к счастью, командир американской лодки оказался благоразумнее своего подчиненного, приказ отменил и поспешил покинуть район столкновения.

По подсчетам специалистов 1-го института ВМФ, «Гетоу» крупно повезло: если бы «К-19» имела скорость на 1—2 узла больше, она разрезала бы американскую лодку пополам.

Однако почему все-таки произошло столкновение? Есть предположение, что гидроакустики не слышали «Гетоу» потому, что американская субмарина не двигалась.

Но и это еще был не конец злоключений «Хиросимы». Подлодку отремонтировали, и она снова стала ходить в море.

А утром 24 февраля 1972 года на командный пункт Северного флота пришла шифровка: «В Северной Атлантике терпит бедствие атомная подводная лодка. На борту пожар. Есть человеческие жертвы».

Это опять-таки была К-19.

Она возвращалась с боевого патрулирования, и до прибытия на базу оставалось восемь суток. Лодка шла на глубине 120 м. Сигнал тревоги прозвучал в 10.32: «Пожар в девятом отсеке!»

Особой паники сигнал не вызвал: за время плавания это была третья тревога, в предыдущих двух случаях все обошлось благополучно.

Однако на этот раз все оказалось куда серьезнее. Загорелся электроприбор для уничтожения угарного газа. Матрос, обнаруживший огонь, вместо того, чтобы схватить огнетушитель, побежал будить ответственного за прибор. Время было упущено. Отсек быстро заполнился продуктами горения, и многие из тушивших пожар отравились окисью углерода.

Вдобавок лопнула магистраль воздуха высокого давления, и в огненное пекло хлынул кислород. Потом через систему вентиляции левого борта пожар перекинулся в соседний носовой отсек, к пульту управления главной энергоустановкой. Реактор пришлось заглушить, и лодка осталась без электроэнергии. Кроме того, моряки не смогли вручную закрыть захлопки подачи воздуха к дизелям, и через них в отсек пошла забортная вода...

Борьба за невезучую лодку была долгой и мучительной, многие члены экипажа погибли. Но субмарина все же всплыла. Первыми у места аварии появились натовцы — их разведывательные самолеты «Орион» закружили над советской АПЛ. Наше первое судно, сухогруз «Ангарлес», появилось на вторые сутки. К тому времени разыгрался нешуточный шторм, эвакуировать подводников оказалось невозможным.

Лишь когда пришел спасатель с вертолетом, эвакуация пошла полным ходом. На подлодке осталась лишь аварийная партия. За три недели перехода с буксира восемь раз заводили концы питания к электрощиту субмарины. Семь раз их обрывал шторм.

Но 18 марта подлодка все же добралась домой. С момента аварии прошло 24 дня. На лодке погибли 28 моряков, еще двое скончались во время спасательной операции.

Только после этого в истории «Хиросимы» был поставлена точка. Подлодку списали и отправили в утиль.

К-19 была первой в СССР атомной подводной лодкой, способной нести на борту три баллистические ракеты в ядерном снаряжении. Этим атомоходом, построенным по проекту ЦКБ "Рубин" в рекордно короткие сроки, Советский Союз отвечал на вызов США, уже имевших на вооружении атомную подлодку "Джордж Вашингтон".

Ядерный реактор лодки К-19 позволял совершать походы в любые точки Земли в скрытном положении, находясь в толще вод Мирового океана.

В июне-июле 1961 года в Атлантическом океане проходили боевые учения под кодовым названием "Полярный круг". Военно-морской флот СССР отрабатывал взаимодействие надводных и подводных кораблей. В учениях принимала участие и лодка К-19, командиром которой был капитан 1-го ранга Николай Затеев.

4 июля 1961 г. во время следования подводной лодки в Северную Атлантику для производства учебных стрельб произошла авария . В 04 час 15 мин сработала аварийная защита реактора левого борта. Причиной аварии послужило резкое падение давления воды и уровня объема в компенсаторах первого контура системы охлаждения реактора. Как выяснилось впоследствии, течь на не отключаемом участке возникла через трубку одного из датчиков давления. В результате падения уровня воды заклинило оба насоса, обеспечивающих циркуляцию теплоносителя. Температура в активной зоне повысилась до величины, опасной разрушением тепловыделяющих элементов.

Авария атомного реактора могла привести и к взрыву лодки, а впоследствии - к глобальной экологической катастрофе - радиоактивному отравлению вод Мирового океана.

Командиром лодки было принято решение из подручных материалов смонтировать трубопровод, дублирующий поврежденный участок системы охлаждения. В течение двух часов подводники, находясь в зоне воздействия радиации, смонтировали систему охлаждения и спасли подлодку. В будущем такие дублирующие контуры появились на всех АПЛ.

В ходе ликвидации аварии 42 члена экипажа получили большие дозы облучения, в результате распространения активных газов и аэрозолей осложнилась радиационная обстановка в обитаемых отсеках лодки.

Через четыре с половиной часа после возникновения аварии у облучившихся моряков начали появляться признаки лучевой болезни - у 15 человек тяжелой, 11 - средней и 16 - легкой степени. Ситуация осложнилась тем, что оказалась поврежденной антенна главного передатчика и командир подлодки не мог сообщить об аварии в базу. С помощью аварийного передатчика удалось связаться с двумя средними дизельными подводными лодками, участвовавшими в учениях. Они сообщили командованию об аварии на АПЛ.

К терпящей бедствие подлодке направились корабли с медиками и спасателями. К вечеру 4 июля с подлодки были эвакуированы 65 моряков, а еще через день подлодку оставили все члены экипажа - находиться в ней было опасно для жизни из-за радиации. Перед этим механизмы К-19 были приведены в нерабочее состояние.

Еще через несколько дней, когда к месту аварии подошли надводные корабли с медицинскими группами, К-19 взяли на буксир и перевели на базу. Все эти дни две дизельные подлодки, на которые были эвакуированы члены экипажа АПЛ, держали К-19 под прицелом торпедных аппаратов - если бы на нее попытались проникнуть иностранные военные, то ее бы потопили.

Через 87 часов после аварии весь экипаж К-19 был госпитализирован. Восемь человек, получивших максимальные дозы радиации, скончались в течение недели. Двоих похоронили в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург), а шестерых - в Москве на Кузьминском кладбище. Остальные долгое время проходили курс лечения.

Правительственной комиссией действия экипажа по ликвидации аварии были признаны правильными, экипаж награжден ценными подарками, многие (в том числе посмертно) получили ордена и медали.

Атомная подлодка К-19 была отправлена в ремонт . В 1962-1964 гг. на ней были заменены оба атомных реактора.

После аварии 1961 г. подводная лодка К-19 получила у моряков прозвище "Хиросима" и репутацию "несчастливого" корабля, которую в дальнейшем весьма активно оправдывала. На ней были аварии, пожары, не избежала она и столкновений - над водой и под водой.

15 ноября 1969 г. при отработке задач боевой подготовки в Баренцевом море К-19 столкнулась с американской субмариной Cato и, получив повреждения, вернулась к месту базирования. Авария, произошедшая с К-19 24 февраля 1972 года при несении боевой службы в Северной Атлантике, была трагической: в результате пожара в отсеках корабля погибли 28 человек.

После ЧП 1972 года подлодку отправили на судоремонтный завод "Звездочка" в г. Северодвинск, где ее обновили, модернизировали.

После ремонта К-19 еще не раз выходила на боевые дежурства в морские и океанские глубины. В 1990 г. ее вывели из боевого состава флота. Весной 2002 года легендарный подводный корабль Северного флота завершил свой последний поход: из Ара-губы его отбуксировали на судоремонтный завод "Нерпа" в Заполярье для утилизации.

Долгое время авария 1961 года на К-19 была засекречена . Моряки, дав подписку о "неразглашении", молчали о случившемся. О том, что с ними произошло, не говорили даже родственникам.

В 1990-е гг. о трагедии К-19 заговорили во всеуслышание . Вышли в свет газетные публикации, книги. В 2002 го. широкой публике был представлен американский кинофильм "К-19. Оставляющая вдов" (K-19: The Widowmaker), главные роли в котором сыграли Харрисон Форд и Лайам Нисон.

Память о подвиге моряков с К-19 жива, 4 июля 1998 г. на Кузьминском кладбище в Москве был воздвигнут мемориальный памятник экипажу К-19. Силуэт подводной лодки объединяет 6 каменных надгробий.